Три недели назад Ростов-на-Дону праздновал день своего рождения. По этому поводу в школах устроили день здоровья, наша не стала исключением, — детей отправили кататься по Дону на кораблике, а мы, родители, опьяневшие от внезапной свободы, распоясались и пустились во все тяжкие — отправились в загул по набережной и окрестным улочкам.
Как оказалось, супруг мой, — даром, что всю жизнь живёт в Ростове и области, — в Парамонах не был никогда. Конечно, я его туда потащила! В своё время мне выпала честь работать над изданием интереснейшей книги «Путешествия по Старому Ростову». Эта работа подарила мне знакомство и общение с удивительнейшим людьми, которые Ростов любят, знают, и я от них узнала много интересного. И, конечно, заразилась любопытством и интересом к истории и деталям города, в котором живу. Так что у меня оказалось достаточно познаний, чтоб устроить супругу небольшую экскурсию.
Для ростовчан название «Парамоны» привычное, все понимают, о чём речь. Но среди моих читателей очень много жителей других городов и даже стран, и поэтому начну я с того, что это, где и почему так называется.
Парамоны это старые, заброшенные склады, которые находятся фактически на набережной. На сегодняшний день они имеют статус памятника федерального значения, но им от этого не легче. Они потрясающие, кирпичные, добротные. Называют их Парамонами по фамилии одного из богатейших ростовских купцов — Парамонова. Насколько справедливо — вопрос. Потому как большинство складов на набережной принадлежали другому купцу — Максимову.
Ростов город купеческий, у нас все мало-мальски значимые здания и исторические события в городе так или иначе связаны с купцами. Вот, например, строки из завещания Парамонова:
«Выдать Ростову-на-Дону 50 тыс. руб. на училища и больницы в размере на каждое из них по усмотрению сыновей моих. Учредить две стипендии при Ростовском коммерческом училище, другую при Ростовской женской гимназии, для каковой цели внести на каждую стипендию по 4 тыс. руб.».
На деньги Парамонова построены старые корпуса нынешнего медуниверситета, где когда-то располагалась первая городская больница. Благодаря его стараниям в городе открылось мореходное училище дальнего плавания. И не только это. Множество красивейших зданий в городе так или иначе связаны с именем Парамоновых.
Знакомьтесь, Елпидифор Парамонов. Фигура неординарная. Уроженец станицы Нижне-Чирская. С детства помогал отцу торговать зерном, сам работал на пересыпке. Позже стал во главе семейного дела, долго и упорно копил деньги и укрупнял капитал. Купил пароход и шесть барж. Когда бизнес окреп, переехал в Ростов, где приобрёл огромную современную вальцовую мельницу. И торговал уже не только зерном, но и мукой.
Мельница на тот момент перерабатывала около 100 тонн зерна в сутки и была одной из крупнейших на юге России. Муку отправляли по всей России, и даже за границу, в Италию, в Прибалтику, Грузию. А позже, на сельскохозяйственной выставке в Париже мука Парамонова удостоилась Золотой медали, после чего Парамонова стали называть «хлебным королём России», а Ростов — «амбаром империи».
Мельница, — после революции «мельница № 1 Союзхлеба», — находилась на улице, которая носит сейчас название 7 февраля. Но она так называлась не всегда. Когда стоящую здесь мельницу купил Парамонов, улица называлась Посоховским спуском (а еще раньше — Мельничным). Именно в ночь на 7 февраля 1929 (1930) года, — как полагают, из-за несоблюдения техники безопасности, — воспламенилась и взорвалась мучная пыль. Мельница была разрушена, немецкое оборудование практически уничтожено, трагедия унесла десятки жизней.
Но вернёмся к дореволюционным годам. На берегу Дона были выстроены склады и амбары. Самый старый датируется концом 1890-х годов.
Уникальность их в оригинальной инженерной разработке системы охлаждения. Здесь множество родников, вода от которых, имеющая температуру около +9°С, собирается в желоба, идущие вдоль стен и под полом складов, тем самым охлаждая помещения и обеспечивая даже в самую лютую летнюю жару приемлемую для хранения зерна температуру.
Наш краевед Сергей Швецов так описал работу на максимовских складах: «Зато весной и летом порт кипел авральным трудом. Глядеть сверху — точь-в-точь муравейник. «Носаки» в опорках и невообразимой рванине на плечах, согнувшиеся под пятериками на спинах и все-таки спешащие — из трюмов под весы, а от них на вершины хлебных «бунтов». Могучая вислоплечая «качура», пробегающая иноходью с тачками, на каждую из которых взвален десятипудовый груз (на всякий случай — более полутора центнеров у дяди). Орущие, командующие с вершин хлебных пирамид приказчики. Оборванные квасники, подвязанные мешками вместо фартуков, с плещущейся в кувшинах бурой жидкостью, рассчитанной на небрезгливых. Цепочки поднимающихся вверх и спускающихся вниз подвод. Движущиеся по железной дороге составы вагонов. И все это кричало, шумело, ругалось, свистело, лязгало, грохотало сотнями голосов по 14 часов в сутки.
Парамоновские грузчики на спине тягали плиты антрацита весом по 14 пудов (224 кг). Не дай бог поскользнуться — придавит насмерть. Однако слабых или неуверенных в себе здесь не держали — под зад лаптем. По слухам, именно отсюда на нижегородскую выставку 1896 года отправил цельную глыбу антрацита весом 220 пудов (3,5 т) ростовский купец и владелец грушевских рудников Иван Панченко. Как уж там ее загружали, одни грузчики ведают. Вопреки большевистской мифологии, политических выступлений здесь не ведали. В «сезон» бастовать себе дороже — тут уж в прямом смысле время — деньги. Как правило, все смуты носили исключительно экономический характер. Само собой, грузчики боролись со своим главным врагом — механизацией. Пытались ломать машины, оставляющие их без гарантированного заработка. Наивные. Пришедшие к власти большевики погнали их в порт на разгрузку штыками. Без всяких машин и без гроша оплаты. Ничего не поделаешь, власть-то трудящихся. Вот и трудись, гнида кривопузая. Однако минули и советские времена. Амбары Максимовых-Парамоновых, с честью отработав целый век, просто вопили о капремонте". (источник)
Кстати, на одном из этих складов трудился некто Алёша Пешков, памятник которому уже давно установлен на нашей набережной. Только написано на памятнике — М. Горький, разумеется. 😉 Как он позже писал, «в Ростове жил около порта, в подвале каменного дома, у старухи, которая сдавала на ночь „углы“ по пятаку за ночлег».
Кстати, не только Елпидифор Парамонов стал знаменит и много сделал для Ростова. Его сыновья тоже работали, не покладая рук. Удивительная судьба у Николая Елпидифоровича. Он сочувствовал революционерам, получил хорошее образование, открыл типографию, где печатал не совсем одобряемые монаршей властью книжицы, за что и был осуждён.
Позже отец отправил его заниматься добычей угля. И этот неординарный человек организовал на шахте, которую потом назвал в честь отца «Елпидифор» (в советские времена «шахта им. Артёма» — местного шахтёра-революционера, закрыта только в 1993 году), работу по самому последнему слову техники. По оборудованию она была признана лучшей в России. Расценки для шахтёров были высокие, для детей шахтёров была организована школа, существовала касса взаимопомощи и общество трезвости, синематограф и бесплатная столовая.
Добыча угля шла отлично, дело росло, Николай Парамонов заложил поблизости ещё пять шахт, одна из которых стала позже крупнейшей шахтой Совесткого Союза, носила имя Ленина и была закрыта только в 2003 году. Кроме того, он обустраивает шахтёрский посёлок, строит кирпичный завод, завод подков, брикетную фабрику и химический завод.
К началу 1917 года братья Парамоновы владели пароходством (три морских парохода, 23 речных и 105 буксирных барж), их мельница вырабатывала около 600 тонн муки в сутки и считалась второй по мощности в России. Парамоновские шахты добывали десятки тысяч вагонов антрацита. Основной капитал семьи, как говорят, доходил до 20 миллионов рублей.
Но в 1919 году семья Парамоновых была вынуждена покинуть Россию. Как оказалось, навсегда. После окончания Второй мировой войны Николай Парамонов в возрасте 69 лет перебрался в «американскую» часть Германии, где начал новое дело (в 69-то лет!) — издавал на русском языке художественную литературу, — Пушкина, Гоголя. Книги были нарасхват у многочисленных «перемещённых лиц».
Кстати, сын Николая Парамонова в Соединённых Штатах Америки, как сам он пишет, «работал как конструктор машин различных категорий. Разработал ряд новых машин для производства алюминиевых банок для напитков, отрасль эта как раз зарождалась. Имею ряд патентов в этой области. Один в СССР.»
Впрочем, это я далеко уже ушла от основной темы своего рассказа. Давайте же вернёмся к нашим «парамонам». Сейчас этот памятник федерального значения выглядит так, что не каждый отважится туда пойти.
Это не последствия разрушений в годы Второй мировой войны. Хотя, конечно, одна авиабомба в них всё-таки попала и повредила хитроумную систему водного охлаждения. Они просто постепенно пришли в упадок и запустение.
А разрушенная система подачи родниковой воды была местными умельцами использована для организации «бассейна» в одном из бывших складских помещений. В ледяной воде долго не проторчишь, но вода чистейшая, искушение окунуться, когда на улице плавятся не только люди, но и асфальт, — при +42°С в тени это и не удивительно, — просто непреодолимо. Даже невзирая на многочисленные запрещающие знаки и таблички. Особым шиком считается нырнуть с полуразрушенной стены в самую глубокую точку «бассейна». Смотрите, видите, парнишка стоит на стене? Он как раз собирается совершить этот совершенно безрассудный и очень опасный прыжок.
Конечно, это опасно. Даже невзирая на то, что местная детвора прекрасно знает, куда надо прыгать, чтоб не покалечиться или не убиться, а за отсутствием посторонних предметов и мусора в воде следят сами же купающиеся.
Наш прыгун остался цел и невредим. Вот он, видите, ближе к нам, пробирается к выходу. И никого из купающихся по дороге он тоже не зашиб. Всё хорошо, что хорошо заканчивается.
Да, это до первой сломанной шеи. Но не могу сказать, что я сторонница «запрещать и не пущать». Наоборот, мне кажется, ответственным лицам и организациям надо это изумрудное безобразие возглавить. Обеспечить безопасность, нормальные подходы к воде. «Причесать», но по минимуму, чтобы не убить сам дух всенародной любви и спокойного расслабленного городского бытия.
Температура воды здесь постоянная круглый год, поэтому даже зимой здесь под снегом зелёная трава. А посреди раскалённого города летом так и просто оазис, рай, услада для иссушенной горячим ветром кожи. Сюда ходят по утрам моржи и любители окунуться в ледяную воду после утренней пробежки. Сюда приходят купаться бомжи, — а куда ж без них. Сюда последнее время стали активно водить гостей нашего города. Это такой центр подспудной городской жизни. В ста метрах бурлит и шумит официальная, пропитанная запахом шашлыка и гудками автомобилей, жизнь городской набережной. А здесь тихо, шумят над головой акации, журчит ледяная хрустальная вода, взвизгивают ныряющие. Росто-о-о-ов…
Благодарю за помощь в составлении этого поста замечательных авторов следующих источников, которые очень пригодились и приоткрыли для меня новые, интересные страницы истории Ростова:
http://www.meotyda.ru/articl.php?id=482
http://www.moluch.ru/archive/28/3148/
http://shakht.ru/site/town/history.php?id=2
http://www.xn----8sbebnbtbqnqpzjefgfdd2s.xn--p1ai/archive/articles/1446.html
http://mistervik.livejournal.com/51 133.html
http://issuu.com/kg-rostov/docs/kto_glavny90/111?e=6 560 943/4811086
http://kirpicho.livejournal.com/2912.html
http://www.voopiik-don.ru/main/2009−06−01−10−23−39/37−2009−06−01−06−57−03/1633-l-r
http://kerrangjke.livejournal.com/2915.html